Разгребаю завалы

[SlashPoker]

Название: Ты мне доверяешь?..
Фандом: Poker RPS
Пейринг: Антонио/Фил
Рейтинг: R за мат (хотя максимум PG-13)
Жанр: бытовой слэш, романс
Тип: слэш
Саммари: Вопрос доверия.
Количество слов: 532 слова
Написано на XXXI тур @игры в драбблы.

Загаданное слово

Доверие.

В комнате было темно, свет везде потушен. Добиться эффекта полной темноты в его квартире не получится никогда – огни не спящего Лас-Вегаса внизу врывались в комнаты и по ночам освещали не хуже ламп и фонарей. Занавески за предмет интерьера он не признавал, окна назывались так с большой натяжкой – скорее огромная прозрачная стена. И полная иллюминация двадцать четыре часа в стуки.
Антонио сделал ещё несколько шагов и остановился. На полу, прислонившись спиной к дивану и откинув голову, сидел Фил Лаак. Рядом валялась полупустая бутылка из-под текилы, колода рассыпанных карт, разбитые очки… Господи, что здесь произошло?
– Фил…
Друг приоткрыл мутный взгляд и коротко кивнул, будто здороваясь.
Эсфандиари абсолютно не представлял, что он должен говорить и как реагировать на происходящее.
– Что случилось? – наконец, спросил фокусник, сделав ещё шаг.
– Прости, что вломился… – не смотря на выпитый алкоголь, голос Лаака был на удивление трезвым.
– Без проблем, друг, просто расскажи, что не так? – решившись, Тони присел рядом, стараясь не задеть бутылку. Желание притянуть Фила к себе и обнять он так же затолкал подальше.
Тот тем временем усмехнулся.
– Всё не так, Тони. Вся моя жизнь одно сплошное «не так».
– Фил… – вот и что говорить на такое?
– Нет, это правда, – Лаак яростно помотал головой, найдя в себе откуда-то силы. – Я не представляю, как мне жить дальше. То есть, меня напрягает, что я не могу жить так, как я хочу. Я не могу рассказать о тебе, о наших отношениях. Я не могу выйти на улицу и сказать: «Хей, чуваки, я трахаюсь с мужиком, и мне это нравится». Ничего не могу поделать с этим грёбанным неправильным миром. Мне 40, мать требует от меня жены и детей, Дженнифер привязана ко мне… я знаю, что она меня любит и хочет быть со мной, а я не могу ей этого дать, я её использую, но я слишком эгоистичен, чтобы отказаться от неё… она гарант нашей с тобой безопасности… И чёрт побери, как же всё неправильно, этот грёбанный мир, эта грёбанная жизнь… И я понимаю, что, ёбанный в рот, я ничего не могу исправить, и не потому что я не могу, а потому что я не хочу. Это удручает.
Фил внезапно замолчал, а Антонио понял, что даже забыл, как дышать. В какое-то мгновение он был потрясён, не тем, что Фил так грузился, а тем, что он ничего об этом не знал. Пока Тони пытался подобрать слова, Лаак продолжил:
– Знаешь, сегодня годовщина смерти моего отца. Десять лет. Последние его слова мне были: «Я разочарован». Больше он ни словом не обмолвился со мной до конца своих дней… Мама пыталась как-то с нами поговорить, примерить нас, но мы оба были порядочными упрямцами… Я был обижен и решил, что раз он не делает шаг навстречу, я тоже не буду… Каким же я был идиотом, – Лаак грустно ухмыльнулся. – Конечно, я жалею, сейчас, не могу не жалеть… Я так и не поговорил с ним… А потом он… – он сдавленно всхлипнул и уронил голову на грудь.
– Тшш, – Эсфандиари притянул Фила к себе за плечи и обнял. – Не надо, всё это в прошлом… Не вини себе.
Лаак затрясся всем телом. Антонио прижал его к себе крепче, нашёптывая на ухо:
– Всё хорошо… Всё будет хорошо… Ты можешь на меня положиться… Я тебя не оставлю…
Эсфандиари поймал себя на мысли, что Филлибой слишком редко так открывался ему.